Оглавление
|
Глава 4.
У
тром больше половины команды валялась на палубе, не в силах не то чтобы подняться, но даже пошевелиться. Уолтерс, повязав мокрым полотенцем больную голову, гонял тех матросов, которые уже были в состоянии встать на ноги, заставляя их ставить паруса и ремонтировать поврежденный во время вчерашнего боя такелаж. Гриффитс, похмелившись с утра стаканом рома, определял координаты судна. Про найденные алмазы команде корабля ничего сказано не было, Мейкенфрут вообще категорически запретил своим компаньонам говорить вслух на эту тему.
Добычу экипажа составили остальные трофеи с галеона. На испанском корабле имелся груз слоновой кости и леопардовых шкур, что уже само представляло неплохую добычу. Продовольствие, вино и пресная вода также перекочевали в трюмы фрегата, как и оружие, порох и некоторые ценные вещи. Капитанская казна потопленного судна и золотишко, найденное в каютах испанцев, были поделены между матросами.
Моряки остались довольны — поразмялись в драке, развлеклись с негритянками, а помимо полагающейся доли приза получили по десятку-полтора золотых монет и кучу личных вещей испанцев. Потери среди личного состава «Кассиопеи» оказались невелики. Трое убитых, пятеро скончались от ран, два потерянных глаза (к счастью, у разных людей) и неисчислимое количество выбитых зубов. Одному матросу судовой врач ампутировал ногу. Мейкенфрут обещал выплатить потерпевшему компенсацию — сто фунтов стерлингов, а тем, кто потерял в бою глаз — по пятьдесят.
Восьмерка главарей, отойдя лишь к середине дня от последствий всенощного возлияния, посовещалась и решила не продолжать дальнейших грабежей, поскольку добытых алмазов и ценного груза вполне хватало на самые нескромные запросы. Было решено немедленно следовать курсом на американский континент.
Ближе к вечеру небо стали затягивать облака, ветер поднял небольшую качку. Судя по всему, надвигался циклон.
— Сзади в кильватере судно! — крикнул марсовой.
— Трехмачтовая шхуна с английским флагом, — разглядел в подзорную трубу капитан Гриффитс. — И, судя по всему, хорошо вооруженная.
— Это что же получается, нас преследуют? — удивился лорд Мейкенфрут.
— Возможно… — задумчиво согласился Гриффитс.
— Уж не собираются ли нас ограбить? — предположил Уолтерс.
— Или арестовать, — добавил Маттерсон.
— Гриффитс, мы сможем от них оторваться? — спросил Мейкенфрут.
— Попробуем, милорд. Эй, на полубаке! Добавить кливера! Поднять грот-брам-стаксель и грот-марсель! Да поживее, черт вас возьми!
Облака становились плотнее, а ветер крепчал. Похоже, что к ночи разыграется шторм. Гриффитс отдал команду задраивать все люки на верхней и амбразуры на нижней пушечной палубе. Даже если погоня настигнет их, вряд кому придет в голову палить из пушек во время шторма. Через пару часов преследующее их судно пропало из виду. К Гриффитсу подбежал боцман, невысокий коренастый шотландец лет тридцати, нанятый еще а Англии.
— Господин капитан, шторм надвигается, сэр! Надо бы убрать брамселя, сэр!
— Погоди, рано еще. И нечего мне тут советовать, я скажу, когда это потребуется, черт побери!
Тем не менее, качка становилась все сильнее. Быстро смеркалось, налетевшие тучи сильно приблизили наступление ночи. Начался дождь.
— Зарифить паруса! Убрать кливера! — крикнул матросам Гриффитс.
Волны уже доставали до палубы. Порывистый ветер хлопал парусами и чуть ли не сдувал матросов с вант, да и на скользких реях было нелегко удержаться.
— Грот-брамсель сорвало! — крикнул кто-то.
Полотнище паруса огромной белой птицей исчезло в сумерках. Резкий хлопок — и еще одна белая птица унеслась в бездну.
— Крюйс-марсель сорвало!
— Скотный двор! — выругался Гриффитс. — Только этого не хватало!
Пассажиры укрылись в своих каютах — лежа ничком проще переносится морская болезнь. «Кассиопея», переваливаясь с вала на вал, раскачивалась из стороны в сторону, чуть не касаясь реями волн. А волны катались по палубе, грозя смыть за борт каждого, кто на ней окажется. Молнии причудливыми зигзагами вспыхивали на черном небе, высвечивая на мгновения огромные валы с грохочущими пенными гребнями, словно горы обступившие со всех сторон корабль. Ветер свистел в снастях, рвал такелаж и хлопал зарифленными парусами. Эта ночь для команды «Кассиопеи» выдалась не из скучных.
Буря не унималась еще трое суток. Все это время корабль швыряло как сорванный с дерева листок. Гриффитс, Уолтерс и Маттерсон по очереди лично стояли у штурвала, стараясь удерживать фрегат носом к волне. Морякам к такому разгулу стихии было не привыкать, а вот для пассажиров, особенно для женщин, это была настоящая пытка. Впрочем, на третий день практически всем удалось справиться со своим вестибулярным аппаратом, Мейкенфрут даже несколько раз выходил на палубу. Да и качка потихоньку начинала утихать. Преследующее судно все это время то показывалось где-то вдали, то снова пропадало. Иногда оно, словно призрак, возникало чуть ли не в нескольких кабельтовых за кормой. Суеверные матросы уже стали поговаривать о «Летучем голландце», эту мысль довольно-таки усердно муссировал и падкий до предрассудков Маттерсон.
Шторм прекратился лишь к утру на четвертые сутки. Резко стих ветер, а через некоторое время успокоились волны. Над океаном поднялся густой белый туман. Матросы зажгли на мачтах ходовые огни. Каждые пять минут тревожно звонил судовой колокол.
— Лечь в дрейф! — отдал приказ Гриффитс. — Погасить топ-огни! Эй, на рынде, кончай трезвонить!
—Господин капитан, — удивился боцман. — Что вы, сэр! В таком тумане! А ну как врежется кто с ходу?
— За нами третий день гонится английское военное судно, ты что, не помнишь, идиот?! Нас могут обнаружить! Или на виселицу захотел?
— Так, может, пойдем на всех парусах? — на палубу вышел Оскар Мейкенфрут.
— А вдруг впилимся в скалы? Или сами протараним какую-нибудь галошу?
— Да и черт бы с ней!
— С ней-то черт, а с нами кто? Архангел Гавриил? Эй, боцман! Свободным матросам взять запасные паруса и восстановить потерянные во время шторма грот-брамсель и крюйс-марсель! Если вы до сих пор этого не сделали, черти вас раздери!
К полудню туман рассеялся. И стало видно, что преследующая «Кассиопею» английская шхуна находится не далее, как в трех кабельтовых позади.
— Подкрались, скоты! — сказав эту фразу, Гриффитс добавил к ней грубое матросское ругательство.
— Да, на самом деле военный корабль, — констатировал Маттерсон. — Пронюхали, что мы испанца потопили и решили нас наказать. Ведь нападать на испанские корабли сейчас не приветствуется, союзники, все-таки…
— Быть может, это английский капер? — предположил Уолтерс. — Но ведь и над нами тоже английский флаг, почему они нас преследуют?
— Отбиваться будем? Или договоримся? — скорее не спрашивал, а размышлял вслух Мейкенфрут.
— А ну их к черту! Нас не догонят! Эй, висельники! Все паруса ставим! Живо! Грот-брамсель готов?!
— Сэр! Еще нет, сэр! — отозвался боцман.
— Моржовый ус тебе в зад! И кишки кальмара туда же! Делайте быстрее, скоты, пока на вас пеньковые галстуки не затянули!
Через час преследователи сократили разрыв до расстояния пушечного выстрела. Несколько ядер плюхнулось за кормой, одно задело борт, но не причинило повреждений.
— Поменяли флаг — черный флаг подняли, — заметил Уолтерс. — С черепушкой, кинжалом и пистолетом. Это ж получается наши коллеги-пираты! Сволочи, по своим лупят!
— У них тридцать две пушки, — доложил подбежавший старший канонир. — А команда, похоже, большая.
— А, плевать на все! Ядрами заряжай! Принимаем бой! — скомандовал Гриффитс.
«Кассиопея» резко развернулась и выстрелила очередью из десяти пушек с одного борта. После этой канонады на шхуне противника упала фок-мачта.
— Ну и все, — с удовлетворенной улыбкой произнес Гриффитс. — Теперь спокойно, с достоинством уходим.
Правда, пока фрегат разворачивался и снова ложился на прежний курс, со шхуны вдогонку ответили залпом из нескольких орудий. Одно ядро пробило обшивку борта чуть выше ватерлинии. Капитан Гриффитс лично спустился в трюм проверить, есть ли течь. Дыра оказалась между шпангоутами, но такого размера, что в нее свободно пролезла бы голова ребенка. И хотя течь появлялась только при кренах на правый борт, она, вполне вероятно, будет возникать и при легком волнении. Гриффитс велел перенести как можно больше груза на левый борт, чтобы создать крен от поврежденного места. Явился корабельный плотник. Осмотрев пробоину, он заявил, что через полчаса ни одна собака не узнает, что когда-то здесь была дыра.
Во время шторма ветер дул с востока, что было на руку нашим мореплавателям — их сносило в сторону американского континента. Но теперь ветер поменялся и дул почти навстречу. Чтобы держать курс на запад, приходилось двигаться крутым бейдевиндом , часто меняя галсы. Это сильно снижало скорость. Судя по тому, что облака полностью развеялись, такая погода установилась надолго.
— Прямо по курсу два судна! — крикнул вахтенный с марса.
— Да что же тут происходит, черт их возьми! — лорд Мейкенфрут аж взвизгнул фальцетом от возмущения. — Это не Атлантический океан, а просто Флит-стрит! Уходим от них!
— Эй, на руле! Пять румбов влево! — скомандовал Гриффитс.
— Погодите-ка… — Уолтерс вглядывался в подзорную трубу. — Там французский корсар атакует, кажется, англичанина.
— Вот скот поганый! — возмутился Маттерсон, в котором проснулось чувство патриотизма. — Наших грабят! Надо им помочь.
— Помочь кому именно?— уточнил Гриффитс. — Грабить?
— Бросьте ваши шутки, капитан! Англичанам, конечно!
— Вы думаете, Гарри, за столь благородный поступок получить индульгенцию? — ехидно заметил Мейкенфрут. — Виселицу вам заменят пожизненным сроком?
— Индульгенцию может дать только папа Римский. Тем более что я чист перед Богом.
— А как же заповедь не убий?
— Убийства в сражениях не в счет. Прекратим эту бессмысленную дискуссию, лорд Мейкенфрут. Просто я не могу спокойно смотреть, когда эти мерзкие французишки убивают моих соотечественников.
— За что же вы так невзлюбили французов?
— Ему в прошлом году отказала одна француженка, — с ухмылкой заметил Уолтерс.
— И вовсе не поэтому! — возмутился Маттерсон. — Я хоть и бывший, но солдат. И, между прочим, пролил кровь в Орлеанской войне!
— Можно подумать, я все это время шлялся по кабакам, — обиделся Уолтерс.
— Господа патриоты, — остановил перепалку Гриффитс, — позвольте задать вам вопрос кое о чем более приземленном. Если мы будем двигаться дальше этим курсом, то отклонимся довольно сильно на юг. Мы идем в Северную Америку или в Южную?
— В Южную я бы не хотел, — ответил за всех Мейкенфрут. — Там слишком много испанцев, нам будет труднее вернуться в Англию.
— Тогда, если сейчас мы поменяем галс, — продолжал капитан, — то неизбежно встретимся с теми двумя кораблями.
— Потопим француза, а? — предложил Маттерсон.
— Лично я — за! — согласился Уолтерс.
— Делайте что хотите, — лорд Мейкенфрут ушел к себе в каюту.
— Восемь румбов вправо! — скомандовал Гриффитс.
На расстоянии двух кабельтовых от места боя картина сражения стала вполне ясна. Превосходство французского корсара было очевидным, но он явно не стремился взять противника на абордаж. Его цель была, скорее всего, потопить судно, которое Уолтерс принял за английское. Своими очертаниями эта двухмачтовая шхуна и в самом деле напоминала суда английского флота, но флаг на ее мачте красовался довольно странный. Скорее всего, это тоже пиратский корабль, они что-то не поделили с французом, и между ними началась разборка. Корабли разделяло чуть больше шестидесяти ярдов, они палили друг в друга из пушек, шхуна уже лишилась одной из мачт и сильно кренилась на правый борт, что очень осложняло канонирам условия для стрельбы, но экипаж не сдавался. «Кассиопея» зашла французу с другого борта и выстрелила залпом из шести пушек. На корвете начали спешно поднимать паруса, чтобы ретироваться с поля боя: справиться с пришедшим на подмогу фрегатом корсару было явно не по зубам.
Когда корвет удалился, «Кассиопея» пришвартовалась к шхуне.
— На абордаж! — крикнули матросы, доставая оружие.
— Какой абордаж, вашу мать! — возмущенно заорал Уолтерс. — Вы что, взбесились, сушеные крабы?! Спасли судно и собираетесь его грабить?!
Шхуна носила имя «Магдалина». Ее капитан поднялся на борт «Кассиопеи». Это был англичанин, лет сорока, с глубоким шрамом на левой щеке. Он представился как Роберт Дейк и первым делом поблагодарил своих спасителей за своевременную помощь.
— У нас серьезно поврежден корпус, — сказал он. — В трюмах полно воды. Боюсь, «Магдалина» не дотянет до Тортуги.
— Вы — флибустьер? — спросил вновь появившийся на палубе Мейкенфрут.
— Нет, но я базируюсь на Тортуге и чту законы береговых братьев. Я — корсар. У меня есть комиссия от губернатора Тортуги, и я нападаю только на испанцев.
— Однако сегодня вы, кажется, изменили своим правилам и напали на французский корабль.
— Нет, это не я, а он напал на меня. Это Поль Дюпон по прозвищу Черная Крыса, отъявленный негодяй. Он сколотил шайку подельников, на трех кораблях они шастают по морям и грабят всех подряд, в том числе и своих же собратьев. Причем, грабят не в честном бою, а когда видят явное превосходство со своей стороны.
— Да, — Маттерсон закивал головой. — Сегодня утром нас пыталась атаковать какая-то шхуна с черным флагом.
— Бьюсь об заклад, это подельники Черной Крысы.
— Акулы, — согласился Маттерсон.
— Что, что?
— Акулы часто занимаются каннибализмом.
— Чем, простите?
— Жрут друг друга.
— Да, это точно. А еще Черная Крыса и его люди поделили Атлантику на зоны влияния и стараются не пускать в свои воды чужаков. Я, например, должен по их правилам работать в ста милях севернее, но там и за год не встретишь ни одного корабля. А тот, кто пиратствует здесь, должен платить им за это оброк. Если я доберусь до Тортуги, то непременно поставлю перед губернатором вопрос, чтобы снарядить экспедицию и изловить мерзавца. И я непременно займусь этим. Не будь я капитан Дейк, если этот ублюдок не пройдет у меня по доске!
Лицо капитана Дейка выражало суровость и гнев. Но неожиданно оно сменилось любопытством и вожделением — его взгляд проводил вышедшую из каюты мисс Киссинг.
— У вас на судне женщины? — удивился он.
— А что, собственно, вас так поразило?
— На каперском корабле…
— А мы вовсе не каперы, мы совершаем морскую прогулку, — пояснил Мейкенфрут.
— Что же тогда занесло вас в воды, где кишмя кишат флибустьеры, буканьеры и всякая мразь типа Черной Крысы?
— Я должен отчитываться перед вами?
— Да нет, это риторический вопрос… Знаете что, я хотел бы просить вас еще об одном одолжении. «Магдалина» скоро пойдет ко дну, в ней дырок больше чем в решете. Вы не могли бы взять на борт моих людей и меня заодно, и довезти нас до Тортуги?
— Вообще, мы собирались идти в Джеймстаун или в Бостон. Я не хочу заходить на французскую Тортугу, — ответил Мейкенфрут. — Но если вас устроят английские владения — Ямайка или Барбадос — то милости просим, мы можем закинуть вас туда по пути.
— Тортуга — свободная земля, хоть Жан-Батист Дюкасс, губернатор острова, и француз. Но нас вполне устраивает Ямайка. У меня тридцать семь человек и совсем немного груза. Мои матросы будут помогать вашей команде. Кроме того, я готов заплатить сотню-другую пиастров.
— По рукам.
Бейдевинд — курс корабля, когда ветер дует под углом навстречу кораблю.
|