Оглавление
|
Глава 13.
З
аплесневелые каменные стены источали холод и сырость. Через узенькое оконце под самым потолком почти не проникал свет. Меряя шагами маленькую тюремную камеру, Гриффитс в сотый, или даже в тысячный раз обдумывал предстоящий разговор с судьей.
Сначала он, полный негодования оттого, что его арестовали именно в тот вечер, когда он обрел свое личное счастье, готовил гневные и даже дерзкие фразы. Потом, немного поостыв, он решил отрицать все, в чем бы его ни обвиняли, вести себя достойно и сдержанно. Потом он принял решение вообще не говорить ничего, а попросить перо и бумагу и написать жалобу графу Девоншира или даже самой королеве. В воскресенье разговор с судьей так и не состоялся — конечно, кто же будет портить себе выходной день. Его можно испортить только другим, например, арестовать и посадить в тюрьму безвинного человека. Да еще в тот вечер, когда к нему пришла женщина, которую он ждал почти девять лет!
Ну ладно, хватит об этом, иначе можно просто сойти с ума. Гриффитс опять зашагал по камере, вслушиваясь в собственные гулкие шаги, и старался при этом представлять в уме рангоут корабля, а не забивать себе голову дурацкими «за что?» и «почему?»
Прошла еще одна долгая ночь, в течение которой он так и не заснул. Наступил понедельник. Старый тюремщик принес воду и хлеб. Гриффитс попытался выяснить у него, когда его, черт возьми, примет судья, но тот либо притворялся глухонемым, либо был таковым на самом деле. В неведении и ожидании время всегда тянется медленно. И какие только мысли не прошли через голову Гриффитса, пока он сидел в полудреме на охапке соломы, прислонившись спиной к холодной каменной стене. Наконец, под вечер, загрохотала засовами железная дверь, и вошедший стражник тучного телосложения простуженным сиплым голосом произнес:
— На выход!
Гриффитсу связали за спиной руки и вывели глухими коридорами в тюремный двор. Там его посадили в обитую железом карету и повезли. Тучный стражник с угрюмым видом сидел напротив него, на вопросы не отвечал и тупо смотрел в маленькое, забранное решеткой, оконце.
За окошком мелькали темные городские дома. Карета двигалась по узким извилистым переулкам. В одном из таких безлюдных переулков карету поджидал Мейкенфрут. Он метнул в заднее колесо абордажную «кошку», привязанную к веревке, а другой конец этой веревки был затянут баночным узлом на фонарном столбе. «Кошка» зацепилась за спицу, веревка натянулась, и колесо соскочило со ступицы. Карета, чиркая осью по булыжникам, завалилась на бок.
— Кучер! Что случилось?! — сиплым голосом крикнул стражник, отворяя дверцу.
Гриффитс немедленно воспользовался этим. Толкнув стражника ногой в зад, он как кошка — а скорее как кенгуру — выпрыгнул из кареты. Даже связанные за спиной руки не помешали ему сделать это.
— Сюда! Скорее! — крикнул ему Мейкенфрут и побежал за угол, Гриффитс последовал за ним.
— Стой! Куда?! Стрелять буду! — закричал стражник, неуклюже поднимаясь на ноги, и выстрелил из пистолета.
Пуля просвистела в трех дюймах от плеча Гриффитса, не причинив никакого вреда. Стражник, грузно топая сапогами, кинулся в погоню, но за углом и беглеца, и спасителя ждали две оседланные лошади. Мейкенфрут перерезал ножом веревку на руках Гриффитса. Вскочив в седла, друзья как две черные молнии скрылись в темноте.
— Я спрячу тебя в своем замке, — сказал Мейкенфрут, когда они выскочили за пределы города.
— Но ты подвергаешь себя опасности! Прости, я еще не успел поблагодарить тебя за свое спасение. Спасибо, Мейк!
— Пустяки, старина. На моем месте так поступил бы каждый.
Друзья пришпорили коней и поскакали в сторону Принстауна.
— Ты так и не знаешь, за что тебя арестовали? — спросил Мейкенфрут, когда они оба с кружками глинтвейна сидели возле пылающего камина.
— Нет, мне так и не было предъявлено никакого обвинения. Со мной вообще никто не общался, если не считать глухонемого тюремщика.
— Кто-то имеет на тебя большой зуб. И боюсь, что это вовсе не твой боцман. Я выяснил, он был казнен в субботу на рассвете и вряд ли успел кому-нибудь на тебя настучать.
— В принципе, мог бы успеть.
— В принципе — да. Но я опасаюсь другого — а вдруг это кто-нибудь из наших? Я практически всех расспросил, что они думают по поводу продажи алмаза, и этим, наверное, расшевелил осиное гнездо. Не хочет ли кто завладеть Посланником Небес единолично до того, как мы его продадим, и с этой целью решил для начала погубить тебя?
— Трудно поверить, что это возможно. Хотя… Ко мне в субботу приходила Оуэн. Она предлагала мне взять Посланника и продать тайно ото всех.
— Вот кукушка чертова! Значит, это ее проделки!
Мейкенфрут пошевелил дрова в камине, а Гриффитс допил глинтвейн, поднялся, поставил пустую кружку на каминную полку и прошелся по комнате.
— Курить хочется. Третий день без табака. А моя трубка, конечно же, осталась дома.
— Вон там, на конторке коробка с сигарами. Ты же знаешь, я не курю, но всегда держу сигары для гостей.
— Спасибо, Мейк. Ты знаешь, если честно, я сомневаюсь, что у Оуэн хватило бы мозгов сплести столь тонкую интригу. Да и необходимых связей у нее наверняка нет.
— О, если женщина что-то задумает, она не остановится ни перед чем.
— Женщина? Слушай… — Гриффитс запнулся, боясь даже в мыслях допустить такое предположение, не то, что высказать его вслух. — А что если… это — Мэри?
— Мэри?! — воскликнул Мейкенфрут. — Не знаю. Никогда бы не подумал, что она способна на такое… такое… — он никак не мог подобрать нужное слово, — такое коварство! Она прибежала ко мне в воскресенье поздно вечером. Она была очень взволнована, вся в слезах. Сказала, что была у тебя в тот злополучный вечер ареста, что ты велел ей покараулить дом, пока не вернется твоя служанка. Она дождалась ее и сразу прибежала ко мне, бедняжка. Она призналась мне, что безумно любит тебя, и любила все эти годы. Гриффитс! Ты — счастливчик, я рад за тебя! Я ей поклялся, что непременно тебя выручу. Утром я пошел к судье Девоншира, но он даже не стал со мной говорить на эту тему. Так и не сказал, в чем тебя обвиняют. Зато я выведал у него, что сегодня вечером тебя повезут в Лондон. А это уже серьезно, раз тебя решено переправить в Тауэр, то обвинение должно быть на уровне государственного преступления, никак не меньше. И тут-то у меня очень быстро родился план твоего освобождения.
— Очень оригинальный план. Черт побери! Неужели, все-таки, меня посадили за наши пиратские похождения? Но ведь прошло много лет, да и Испания теперь наш враг, а не союзник. Что из того, что мы потопили испанское судно с невольниками?
— Не знаю. История темная. Возможно — какой-нибудь ложный донос, его может настрочить всякий, кому ты перешел дорогу. А в доносе могла быть любая чушь, вплоть до того, что ты угрожал убить королеву Анну…
— И в эту чушь кто-то может поверить?
— Ты же знаешь наших костоломов. Они сначала казнят, а потом проводят расследование. Твой дом наверняка уже опечатали и выставили перед ним охрану. И теперь, после твоего побега, будут подкарауливать тебя там. Но нам необходимо забрать Посланника. Где ты его прячешь?
— Он спрятан непосредственно в доме, в надежном месте. Так что, весь вопрос теперь в том, как незаметно проникнуть в дом, если там уже организовали засаду.
— Ты можешь, поручить это своим слугам?
— Джек вряд ли справится с такой задачей. А Бетти я не хотел бы подвергать риску. Жалко девочку. Ее могут схватить и пытать, намереваясь выяснить мое местонахождение. Лучше бы им вообще держаться подальше от моего дома.
— Ага. И ты хочешь вместо слуг подвергнуть риску себя.
— А ты представь себе ситуацию, что Бетти поймают с алмазом. Мы и Посланника потеряем, и девчонку погубим.
— Да, верно. Так что же нам делать?
— В мой дом ведет потайной ход. Мы можем им воспользоваться и попытаться пройти незамеченными. Нам потребуются веревка, небольшой топор и фонарь.
— Все это у меня есть.
— Тогда надо отправляться туда немедленно, до рассвета мы должны успеть забрать из тайника алмаз.
Проезжая мимо темного дома Гриффитса, друзья заметили у входа двух дремавших стражников. Услышав цокот копыт, один из них поднял голову, проводил взглядом двух всадников и снова задремал. Через полсотни ярдов Гриффитс повернул в рощицу, куда, загибаясь, уходила изгородь его сада, проехал еще немного, соскочил с коня и привязал его к дереву. Мейкенфрут сделал то же самое. Гриффитс нашел место, где ограда достаточно низка и перемахнул через нее. Его спутник последовал за ним.
— Бог мой! Кто же все это здесь натворил? — шепотом изумился Гриффитс, озирая в свете луны лунную поверхность собственного сада. — Не то здесь побывало стадо свиней, не то сюда согнали всех кротов Англии.
— Скорее всего, здесь покопались стражники, — также шепотом предположил Мейкенфрут. — Искали в саду какой-нибудь спрятанный компромат. Листовки с воззванием свергнуть королеву.
— Если в доме творится то же самое, вряд ли мы найдем то, за чем пришли. Представляешь, как повезло тому, кто обнаружил тайник?
— Гриффитс! В данной ситуации мне не до шуток. Черный ход наверняка тоже охраняется. Как мы проникнем в дом?
— Давай веревку.
Около самой изгороди, примерно в сорока ярдах от дома находился старый колодец, вырытый, очевидно, для полива. Колодец оброс вокруг кустами сирени и был со стороны дома совершенно незаметен. Гриффитс закрепил один конец веревки, а второй опустил в колодец.
— Зажги фонарь и посвети мне вниз, — сказал он другу.
Мейкенфрут высек их кресала искры на фитиль и зажег масляный фонарь, а Гриффитс стал опускаться в колодец по веревке. На глубине около семи футов он поддел топориком одно из бревен и открыл лаз в подземный ход, из которого потянуло гнилью и сыростью
— Спускайся за мной, — сказал он приятелю, забираясь в образовавшуюся нишу.
Свод был очень низкий, передвигаться приходилось согнувшись. Разгребая перед собой паутину и светя фонарем, Гриффитс двигался вперед и добрался, наконец, до каменной лестницы, поднимавшейся вверх. Отворив низкую дверцу, друзья оказались на кухне. Изнутри потайная дверца представляла собой шкаф для посуды.
Первым делом Гриффитс отыскал бутылку бренди и приложился к горлышку.
— Хочешь? — он протянул бутылку спутнику.
— Не-е, — брезгливо поморщился тот.
Друзья погасили фонарь и вышли из кухни. Первым делом, Гриффитс заглянул в комнату прислуги. Бетти мирно спала в своей постели. В лунном свете ее личико выглядело просто детским. Винсент разбудил ее.
— Сэр Гриффитс? Вы? — чуть не вскрикнула девушка.
— Тс-с. Бетти, тихо! Вставай и одевайся. В этом доме тебе угрожает серьезная опасность. Я бежал из тюрьмы, поэтому ты должна немедленно скрыться и спрятаться в надежном месте. Одевайся и жди нас на кухне, мы скоро там будем.
Покинув комнату девушки, они поднялись наверх в кабинет Гриффитса.
— О, Боже! — чуть не в голос ахнул хозяин дома. — Тайник похищен!
— Что?! — тоже довольно громко воскликнул Мейкенфрут.
— Глобус. Тут стоял глобус. Теперь его нет!
— Тайник был в глобусе?
— Да.
— И что теперь делать?
— Не знаю.
За дверью послышались шаги. Друзья мгновенно спрятались за шторами.
— Эй, есть тут кто?! — прогремел голос стражника, а кабинет осветили факелом.
— Да кто тут может быть? — отозвался другой голос. — Крысы, наверно.
— Нет, Джон, мне показалось, я слышал голоса. Надо все обыскать.
— Перестань, Роберт! Ты, наверно, перебрал бренди, вот тебе и мерещится. Парадный вход охраняется, мимо нас из черного хода тоже и мышь не проскользнет незаметно. Быть может, это милашка Бетти бормотала во сне?
Осмотревшись еще немного, стражники повернулись и ушли. Дверь захлопнулась, кабинет снова погрузился в темноту. Выйдя из-за штор, друзья сняли обувь и на цыпочках спустились по лестнице в кухню. Там их ждала Бетти. Пройдя по подземному ходу, они поднялись по веревке из колодца и вытащили наверх служанку. Весеннее небо уже начинало светлеть, занималась заря.
— Бетти, ты не знаешь, куда делся глобус из моего кабинета? — спросил Гриффитс, когда они втроем оказались по ту сторону изгороди.
— Знаю. Его забрала мисс Оуэн Уордли.
— Как? Когда?
— Я вернулась сюда в воскресенье вечером. И застала в доме леди Джоус, сэра Маттерсона, лорда Уолтерса, леди Киссинг и мисс Уордли. Они сидели в столовой и пили вино. Они были очень грустны, как на поминках. Они сказали, что вас, сэр Гриффитс, арестовали накануне вечером, когда я покинула дом. Мисс Киссинг была свидетельницей этого. Утром пришла мисс Уордли и, узнав о несчастье, лично пригласила всех собраться, чтобы придумать план, как вам помочь. Только вас, милорд, — Бетти обратилась к Мейкенфруту, — она не застала дома.
— Вот поганка! Как это не застала, я же никуда не уходил!
— Вот. А еще они мне сказали, что днем приходили солдаты и перекопали весь сад. А после этого ушли, но велели всем покинуть дом до полуночи. Время до полуночи еще было, поэтому гости сидели и дожидались меня, а теперь, когда дождались, они все собрались уходить. А мисс Уордли заплакала и сказала: «Неужели мы больше не увидим нашего Винсента?» А леди Джоус сказала, что она это дело так не оставит, и что поднимет на ноги всю общественность, а если надо, дойдет до самой королевы. А леди Киссинг обратилась к мисс Уордли и спросила, не хочет ли она взять на память какую-нибудь вещь и сохранить ее для вас, сэр Гриффитс, например, вот этот глобус. А мисс Оуэн ответила, что это очень хорошая мысль, только глобус очень большой, и ей его не дотащить. Лучше она возьмет что-нибудь поменьше, например, трубку. А мисс Киссинг сказала, что даст ей свою карету, а мистер Уолтерс и мистер Маттерсон помогут его, в смысле глобус, донести. И все они ушли. И глобус забрали. А потом пришли солдаты и стали охранять дом, никого не впускать и не выпускать.
— Так, ясно… — в задумчивости произнес Гриффитс.
— Смотрите, вот они!
Из-за угла выбежали три стражника. Мейкенфрут быстро впрыгнул в седло своего коня.
— Винсент, скорее!
Гриффитс тоже вскочил на лошадь, схватил Бетти и положил ее поперек впереди себя. Хорошо, что стражники были пешие, догонять беглецов им было бесполезно. Проскакав две мили, Гриффитс остановил коня и опустил Бетти на землю.
— Ступай, девочка. Тут недалеко твоя деревня. Прячься и никому не говори, что видела меня, хорошо? Иначе погубишь и меня, и себя. Прощай!
Оставив Бетти, он тронул коня и поскакал вдогонку за Мейкенфрутом. Уже совсем рассвело, когда друзья домчались до замка возле Принстауна.
— Значит, тайник был в глобусе, — подвел итог Мейкенфрут. — А глобус теперь у Оуэн. Интересно, догадается она заглянуть внутрь? Он что, развинчивается, разбирается?
— Там внизу, возле Новой Голландии, вделана медная чеканка с изображением розы ветров. Винтов крепления нигде не видно, металл довольно толстый. Чтобы извлечь ее, надо продырявить карту острова Ямайки. Там спрятана гайка, она откручивается и тогда розу ветров можно вынуть. К ней изнутри приделана коробочка — это и есть тайник.
— Оуэн могла знать, что ты хранишь алмаз в глобусе?
— Я никому никогда не говорил об этом. Тем более, со слов Бетти выходит, что Оуэн вообще не хотела забирать глобус.
— Это могла быть и хитрость. Ну ладно. Я думаю, у Оуэн не хватит мозгов, чтобы отыскать эту потайную гайку.
— Я тоже на это надеюсь. |