Оглавление
|
Глава 21.
У
бедившись, что Мейкенфрут спит, Гриффитс прихватил его пистолет и по черной лестнице спустился на задний двор. Поеживаясь от предрассветного холода, он вышел на улицу. Часы на башне пробили шесть раз. Осеннее солнце все еще продолжало крепко спать за горизонтом — лишь узкая полоска светлеющего небосвода предвещала его неизбежное пробуждение. Возле таверны Гриффитс заметил привязанную лошадь. Очевидно, ее оставил запоздалый посетитель, который принял лишнего и продремал всю ночь за столиком, уткнувшись в миску с какой-нибудь снедью.
— Что ж, приятель, — вслух произнес Гриффитс, отвязывая коня. — Когда проспишься, придется тебе отправляться домой пешком.
Сев в седло, Гриффитс выскочил из города и рысью направился вверх по горной дороге в Вудшир туда, где в стороне от поселений был расположен пансион благородных девиц «Незабудка», а рядом с ним — небольшой особнячок в котором проживала хозяйка этого пансиона.
Конюх, почему-то, не вышел к Гриффитсу и не принял у него коня. Гриффитс привязал его к балясине крыльца. Экономка Мэри, миссис Дюк, вышла навстречу и заулыбалась деланно-приветливой улыбкой. Она отрывисто заговорила, словно на ходу вспоминая заранее заученные фразы:
— А, здравствуйте, сэр Гриффитс! Как давно вас не было видно! Я очень рада вас видеть! А мисс Киссинг куда-то вышла. Наверное, по делам. Может быть, у нее урок. Или проверяет классы в пансионе. Или учителей, она не сказала. Но она должна вот-вот вернуться. Подождите ее. Она скоро будет.
Миссис Дюк распахнула перед ним дверь и проводила в гостиную. Гриффитс присел на диван, накрытый белым чехлом. Почему? Почему диван и кресла накрыты чехлами? Чехлом от пыли была накрыта и люстра. Зачем? И вообще, в гостиной царила какая-то нежилая, слишком уж стерильно-чистая обстановка. Конечно, Мэри живет одна и редко принимает гостей, а время в основном проводит или в столовой за едой, или в библиотеке за книгой, или в своей спальне. Но обычно даже в малопосещаемой комнате всегда есть следы пребывания хозяев — оставленные вещи, сдвинутая мебель. И вообще, во время их с Мейкенфрутом последнего визита сюда полгода назад на мебели и на люстре в гостиной не было чехлов.
В комнату вошла миссис Дюк.
— Не скучаете, сэр Гриффитс? Обождите немного, я послала за ней служанку. Хотите, я сварю вам кофе?
— Будьте любезны, — ответил Гриффитс.
Когда экономка вышла, он подошел к окну. Служанка бежала по дорожке от дома, но не в сторону пансиона, а в сторону Айпинга, небольшого городка, что находился примерно в миле отсюда. Быть может, Мэри переселилась туда? Или отправилась в городишко по делам? Но почему экономка не знала об этом, а начала что-то мямлить, будто бы Мэри неизвестно где?
Миссис Дюк вошла минут через пятнадцать.
— Вот ваш кофе, сэр, — она поставила на стол с девственно чистой скатертью чашку.
— Спасибо. Скажите, миссис Дюк, а что, Мэри в Айпинге?
— В Айпинге? — переспросила экономка. — Нет, а с чего вы взяли? А, понятно. Нет, Сара побежала туда в лавку бакалейщика за покупками. А Мэри она уже сообщила о вашем приходе, хозяйка должна подойти с минуты на минуту.
«Когда же она успела сообщить?» — подумал Гриффитс, взяв чашку.
— Садитесь за стол, пейте кофе, — экономка подошла к окну, выходящему на двор с фасадной стороны дома, и задернула штору.
— Солнечный свет вредит вон той картине, — пояснила она свои действия.
На противоположной стене висел пейзаж, который Эмили подарила Мэри на ее двадцатилетие. Миссис Дюк еще что-то говорила и говорила, про цветы, про погоду, но Гриффитс не слушал ее. Когда экономка, наконец, ушла, он встал и снова подошел к окну. По направлению к дому служанка вела трех стражников. Выждав, когда они войдут в дом, Гриффитс распахнул окно, выпрыгнул через него, быстро отвязал коня, впрыгнул в седло и поскакал прочь.
— Вон он! Хватайте его! Стреляйте! — раздались выкрики сзади.
Прогремело несколько ружейных выстрелов. Гриффитс проскакал почти двести ярдов, когда конь под ним упал. Он пустился бегом через луг к лесу, на ходу заряжая пистолет. В лесу он ломился через кусты и молодую поросль, не разбирая дороги. Ему удалось оторваться. Преследователей слышно не было, но они могли появиться в любую минуту. Через некоторое время он выбежал на поляну. Там стоял небольшой домик, что-то вроде сторожки лесничего. Гриффитс добежал до сторожки и буквально столкнулся на крыльце с вышедшей из двери девушкой. А этой девушкой оказалась не кто иная, как Бетти. Да, это была Бетти, его бывшая горничная.
— Бетти, спрячь меня скорее! — крикнул он, тяжело переводя дыхание, даже не удивившись второпях тому, что встретил здесь, в лесу свою бывшую служанку. — Спрячь меня, за мной погоня!
Бетти, не произнеся ни слова, взяла его за руку и поволокла в дровяной сарай. Гриффитс спрятался за поленницей. Едва Бетти успела выскочить из сарая, прихватив для виду несколько поленьев, как из лесу выбежали солдаты.
— Вы не видели тут мужчину, мисс? — спросил один из них.
— Да, только что видела. Он чуть не сшиб меня с ног! Я сразу поняла, что это разбойник!
— Где он?!
— Побежал дальше в лес, туда, — Бетти махнула, рукой.
Солдаты продолжили погоню, но минут через десять они вернулись обратно.
— Извините, мисс, но мы нигде не нашли его следов. Просим у вас прощения, но мы должны обыскать ваш дом.
Они обыскали весь дом, чердак и погреб, затем прошли в дровяной сарай и разворошили всю поленницу. Но Гриффитса там уже не было. Он успел спрятаться в колодце. Солдаты выругались и ушли.
— Бетти, — прошептал Гриффитс, сидя в ее маленьком домике, одетый в ее халат, так как его одежда сушилась возле печки. — Бетти, ты мне послана самим Господом! Как ты здесь оказалась, Бетти?
— Я здесь живу. С отцом. Он нанялся лесничим к хозяину этого леса. А сейчас он уехал дня на три на дальнюю делянку. Мы перебрались сюда из нашей деревни. Помните ту ночь, когда вы спасли меня. Вы бежали из тюрьмы, и пришли ночью в свой дом с вашим другом. А потом вывели меня через подземный ход. А потом за нами была погоня. И, прощаясь, вы сказали, чтобы я пряталась. Вот после этого мы с отцом и перебрались сюда.
— Ясно. Кстати, как его здоровье? Ведь тогда, перед моим арестом, ты сказала, что ему плохо и в непогоду отправилась домой.
— А ему вовсе не было плохо. Меня обманули. Кто-то прислал мне записку, наверно для того, чтобы выманить меня из вашего дома. Я и не предполагала, что с вами в тот вечер произошло несчастье, поэтому решила догулять свой выходной и вернулась в воскресенье к вечеру. А про вас… про вас я столько всего понаслышалась, мистер Гриффитс!
Девушка уткнулась ему в плечо и заплакала.
— Все говорят, что вы пират, мистер Гриффитс. И еще ходили слухи, что вас опять поймали и отвезли в Тауэр. А ваш дом и страховую контору описали и продали с молотка. Это ужасно! Я не верила, что вы — разбойник. Я и сейчас не верю. Неужели вы убиваете людей? Это ужасно, мистер Гриффитс!
— Бетти, милая Бетти, — он, успокаивая, гладил ее по голове. — Не зови меня, пожалуйста, мистер Гриффитс. Я для тебя Винсент, просто Винсент. Как я рад тебя видеть, Бетти! Понимаешь, Бетти, да, я на самом деле был пиратом. Теперь я проклинаю себя за это. Мы с друзьями встали на этот путь, когда были молоды, и многие вещи воспринимали совсем по-другому. Мы хотели богатства, а быстро стать богатым можно только путем грабежа и разбоя. И главное, ведь мы очень скоро растеряли все, что награбили, при этом сломали свои судьбы, и большинство из нашей шайки уже мертвы.
— Вы раскаиваетесь в своем прошлом, мистер Гри…
— Бетти!
— То есть, Винсент. Раскаиваетесь, да?
— Конечно. Понимаешь, Бетти, я вовсе не хотел быть разбойником. Так получилось. Просто я впутался в ужасную историю. Да, мы ограбили испанский корабль. А теперь я должен был убивать, своих же соратников. Человек, которого я считал лучшим другом, толкнул меня на это. А сегодня ночью он сам хотел убить меня... А все эта проклятая алчность. Я ненавижу деньги, ненавижу. Ненавижу тех людей, которые называют себя джентльменами удачи, а сами, как пауки в банке… нет, как акулы — пожирают друг друга. Я запутался, Бетти, я совершенно не знаю, как мне жить дальше. Я уже не молод, Бетти, и не могу начать жизнь сначала. Мне скоро сорок лет…
Он помолчал, продолжая гладить ее волосы.
— И зачем только у людей есть память?! Как много я хотел бы забыть, чтобы никогда больше не вспоминать'
— И чтобы снова повторять те же ошибки? Но почему вы не остановились, Винсент? Строили бы себе корабли, зарабатывали бы честные деньги...
— Понимаешь, Бетти, у меня никогда не было настоящих друзей. Я держался за каждого, кто хоть немного сближался со мной и называл этих людей друзьями. И вот результат: один из этих друзей впутал меня в череду преступлений, другой — написал на меня донос. Любимая женщина ненавидит меня. Ненавидит за то, что я слишком сильно любил ее. Я ей противен за то, что боготворил ее, за то, что дарил ей цветы, сочинял стихи... Да, Бетти. Я не мужик. Я обычная сентиментальная тряпка.
— Что вы, Винсент! Разве плохо быть добрым и чутким?
— Хорошо, Бетти. Но одним это нравится, а другим — нет. А третьи — просто играют на этом и нагло используют тех, кто их любит. Да и доброта бывает разная. Бывает, что человек говорит, например, что он любит цветы. А сам рвет их и ставит в банку. А цветком надо любоваться, пока он растет в поле, или на клумбе…
— А та женщина, о которой вы только что говорили, это… Мэри Киссинг?
— Да.
— Она не стоит вас, Винсент. Она злая и… не знаю даже. Нехорошая, в общем. Я хотела поступить в ее пансион, это здесь, недалеко, а потом раздумала. Благородной барышни из меня все равно не получится. Зачем мне все это?
— Как зачем? Ты молода. Сколько тебе лет?
— Скоро будет двадцать.
— Вот, видишь? Ты красива, тебе надо обязательно найти богатого жениха…
— Не надо мне жениха, ни богатого, ни бедного. Я в жизни любила и буду любить только одного человека.
У Винсента заколотилось сердце. Он знал заранее ответ, но все равно спросил:
— Кого же это?
Девушка покраснела и отвернулась.
— Вас!
Гриффитс взял ее за плечи и повернул к себе, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Бетти…
— Винсент, оставайтесь жить у нас... — Бетти еще сильнее залилась краской. — Тут вы будете в безопасности. А хотите, мы уедем куда-нибудь и купим ферму? У меня есть деньги. Вы мне очень щедро платили. Я копила на свое обучение, но теперь мне ничего не надо, только быть с вами. Давайте уедем в Ирландию, в Индию, в Америку. Там вас никто не поймает. У нас будет все хорошо!
Гриффитс снова привлек ее к себе и обнял за плечи.
— Бетти, милая Бетти. Я не замечал тебя раньше и, прости за откровенность, даже не воспринимал всерьез. Я только сейчас понял, что очень сильно тебя люблю...
— А как же мисс Киссинг? — лукаво улыбнувшись, с некоторым ехидством спросила девушка.
— Не напоминай мне об этой дряни!
Он склонился к ее лицу. Она чуть приоткрыла рот. Он прижался губами к ее губам, слегка покусывая ее влажный теплый язычок. Ему вдруг представился образ с каштановыми волосами и огромными карими глазами, но он гнал воспоминания прочь. Однако этот образ не давал ему покоя. Было время, когда это был образ ангела, но теперь он ясно понимал — это демон. Демон зла! И оставлять все как есть невозможно, зло надо побеждать до конца.
— Мне пора, — сказал Гриффитс, поднимаясь.
— Зачем?
— Я еще не рассчитался полностью со всеми своими кредиторами. Долги надо возвращать!
— Не уходи, Винсент, пожалуйста. Мне хорошо с тобой, — девушка вцепилась в него обеими руками.
— Я вернусь, Бетти. Я обязательно вернусь.
— Ты опять пойдешь убивать?
Гриффитс замялся.
— Я пойду платить долги. Я никогда не прощаю своих мучителей.
— Хватит, Винсент. Пора остановиться. Не надо больше никого убивать
— Видишь ли, это важно не только для меня, но и для тебя.
Бетти разжала руки, взгляд ее стал колким, лицо сердитым. Она отвернулась и отошла к окну. Гриффитс снял с веревки свою высохшую одежду и прошел в соседнюю комнату. Переодевшись, он опять заглянул к ней.
— Винсент, может, все-таки, останешься? — спросила Бетти, не оборачиваясь.
— Нет. Я же сказал, скоро вернусь.
Девушка снова подошла к нему и прижалась к его груди.
— Не ходи... — прошептала она.
— Бетти, так надо! — твердо сказал он.
— Ты пойдешь… к ней?
Винсент замялся, обдумывая, как правильно ответить на этот вопрос.
— Понимаешь, она обокрала нас. И подставила своих друзей. Наших общих друзей. Это из-за нее я убил невиновных людей. Я должен с ней рассчитаться. Это долг чести. Ты не волнуйся, я больше не люблю ее.
Бетти отвернулась и снова отошла к окну.
— Возвращайся скорей, — еле слышно проговорила она.
Он решительно направился к выходу. В дверях остановился и обернулся еще раз. Девушка смотрела на него. Он помахал ей рукой и произнес как можно бодрее:
— Я вернусь, Бетти! |